См. часть 1 >>

2016 09 24 karpenko 0

2. Современные учебники: от «империи» к «СССР»: разные «формы существования многонационального государства»

2016 09 24 karpenko21

В современных учебниках антагонизм, прежде связывавший «российскую империю» и «СССР», снимается. Разные варианты политического устройства (российская империя, СССР) начинают рассматриваться как  разные «формы существования российского многонационального государства». Подчеркнута исключительность (в частности, мирный характер присоединения территорий) российского опыта строительства «многонационального государства». Российский и советский опыт противопоставлен «западному» и призван стать примером гуманного решения сложнейших проблем мультикультурных обществ.


2016 09 24 karpenko22

Современная версия истории России не предполагает классового деления внутри «народов». Деление на «русских» и «царизм» не работает в контексте легитимации колониальной политики (как это было в советских учебниках). «Царизм» (или «самодержавие») больше не может быть использован как антагонист «русского и других народов России». «Император» перестает быть лишь проводником «интересов эксплуататорских классов» и становится «главным сплачивающим звеном многонациональной Российской империи».1 Переопределяется роль «национальной буржуазии», которая теперь «как правило, становилась во главе борьбы за перемены».2 В контексте ликвидации разрыва между «русским народом» и «царской властью» борьба «[угнетенных] народов» с «русскими властями» в некоторых учебниках получает название «антирусского движения на Кавказе».3 Рассмотрим, каким образом в этом контексте изложена колониальная политика и практики Российской империи в XIX веке.

1.1.    «Тюрьма народов»?

Авторы анализируемых современных учебников истории России для 10 класса4  предпочитают критически относиться к ленинскому тезису о ней как о «тюрьме народов». Одни полагают, что «представление о Российской империи как о «тюрьме народов» является не более чем историческим мифом»,5  другие видят в этом «известном тезисе» крайнюю и упрощенную оценку6  или наименование общепринятой практики, «распространенной и в других странах того времени».7

2016 09 24 karpenko23

«Россия» характеризуется как «многонациональная империя»,8 которая, в отличие от «западноевропейских держав», строивших «свои колониальные империи за счет захватов заморских земель», «раздвигала собственные границы». Действия «России» описаны в терминах «освоения», «расширения границ», «присоединения территорий»,9 «изменения этнической карты Российской империи»10  и т.п.

Позитивная презентация (колонизаторских) действий России особенно очевидна на фоне риторики «колониальной экспансии и захватов», осуществляемых «западноевропейскими странами». Лишь один пример: «[П]о мере того, как Россия усиливала проникновение в Среднюю Азию, Англия повторяла попытки завоевания Афганистана».11 Одни и те же действия (захват новых территорий и покорение населения) описаны по-разному, в зависимости от того, кто их совершает: Россия — «проникает», «присоединяет», Англия и др. — «завоевывает».

Если субъект колонизации — «страны Европы», то их действия охарактеризованы как катастрофа для «народов колоний».12 Если же субъектом является Россия, то оказывается, что она просто «раздвигает собственные границы», «превращается в многонациональное государство».13 Предполагается, что такой способ развития империи способствует формированию особых отношений между завоевателями и покоряемыми народами: «[П]ротиворечия между народами метрополий и завоеванных территорий для России оказывались проблемой внутреннего развития, а не международной жизни».14

Владение «заморскими колониями» оценивается принципиально иначе, чем «освоение» территорий, «непосредственно примыкавших к основной территории империи». Первое ассоциируется с «насилием и подавлением» и проходит по статье «колониализм», второе – с «защитой жизненно важных интересов»,15 «ответственностью за судьбы живших [на территории этих интересов] народов».16 Если «народы», покоряемые «западными колониальными державами», оказывались в «катастрофическом» положении, то «включение в состав Российской империи» оказывается, как правило, «спасительным»:

[Д]ля многих народов, имевших воинственных соседей и враждебных им соседей (Турция и Иран у грузин и армян, джунгары у казахов) включение в состав Российской империи в существовавших тогда условиях было спасительным. Оно помогло сохранить национальную культуру и традиции, защититься от насильственной ассимиляции (поглощения более крупным народом). Представители их правящей элиты вошли в общеимперскую.17

Населявшие Российскую империю народы не были полностью равноправны. Самодержавие ограничивало в правах те народы, которые проявляли непокорность. В свою очередь неравноправное положение, ограничения в правах стимулировали сопротивление, тягу к обретению независимости, иммиграцию, выступали источником напряженности в межнациональных отношениях, сыгравшей немалую роль в крахе империи (курсив автора).18

Тема «присоединения Кавказа в начале XIX века» звучит не во всех современных учебниках.19  В учебнике О.В. Волобуева и др.20 «присоединение Кавказа в начале XIX века»21 объединено с другими темами («Присоединение Казахстана и Средней Азии», «Заселение Сибири и Дальнего Востока» и обобщающей темой «Пути создания империи») в один параграф «Россия – многонациональная империя».22

2016 09 24 karpenko24

Если говорить об отличиях (советской-постсоветской) артикуляций данной сюжетной линии, то стоит упомянуть, что в учебнике О.В. Волобуева и др. гораздо больше ссылок на различные договоры;23  отсутствует тематизация классового конфликта и характерное для советского нарратива отождествление «народа» с «трудящимися». Соответственно, исчезает языковой ресурс, позволяющий вводить двойственную оценку российского присутствия, в частности, на Кавказе; отсутствует позиционирование автора/ученика на стороне «трудящихся»;24 не используется словосочетание «колонизаторская политика», его заменяет риторика «присоединения […] к России» и т.д. Однако при всех различиях в деталях описания процесса «присоединения Закавказья» его нейтральная или позитивная оценка сохраняется:25  «Победы русских войск избавили народы Закавказья от истребительных нашествий иранских и турецких войск»;26 «В результате присоединения Закавказья к Российской империи прекратились усобицы, население было защищено от нападений извне. Были созданы благоприятные условия для развития хозяйства, для сохранения и развития армянской, азербайджанской, грузинской культуры»27  и т.п.

Факт существования (в начале XIX в.) как «народов Закавказья», «армян», «грузин», «азербайджанцев», так и соответствующих («армянской, азербайджанской, грузинской») «национальных культур» не ставится под вопрос. Присоединение к Российской империи (потом к СССР) позволило им «развиваться». Отсутствие артикуляции различий, существовавших (и существующих) внутри сообществ, обозначаемых сегодня категориями «армяне», «азербайджанцы», «грузины», позволяет осмысливать их как гомогенные в культурном и политическом отношении. На этом фоне особенно контрастно выглядят «народы Северного Кавказа». Они возникают в разделе «Кавказская война», который начинается следующими пассажами:

Народы Северного Кавказа говорили на полусотне языков. 28 Большинство их относилось к северокавказской семье языков, включавших в себя три группы: абхазо-адыгскую (абхазы, адыгейцы, черкесы, кабардинцы), нахскую (чеченцы, ингуши) и дагестанскую (аварцы, даргинцы, лекцы, лезгины и др.). Кроме того, здесь жили тюркоязычные народы (ногайцы, балкарцы, карачаевцы, кумыки). Все коренные народы Кавказа (за исключением ираноязычных осетин, большая часть которых исповедовала православие) были мусульманами.

В отличие от народов Закавказья, которые имели культурные и государственные традиции, уходящие корнями в древность, у горских народов Северного Кавказа только начинался процесс формирования государств, а в труднодоступных изолированных районах преобладал родоплеменной быт. Так, например, в Дагестане существовало до 10 различных государственных образований и более 60 «вольных обществ». Независимые «вольные общества» преобладали в Чечне и Ингушетии. Народы Кавказа страдали от межплеменной розни.29

Следуя советской традиции, автор выделяет две территории («Закавказье» и «Северный Кавказ»30) и два типа «народов» («народы Закавказья» и «народы Северного Кавказа»); относит эти «народы» к разным стадиям развития, подчеркивает экономическую отсталость «народов Северного Кавказа». Как новацию можно рассматривать более четкую артикуляцию отсутствия (или слабости) у этих «народов» «культурных и государственных традиций» и «объединяющих начал» (языковая, политическая, культурная гетерогенность) на фоне всеобщей приверженности исламу. Использование категории «племя» позволяет лишний раз подчеркнуть отсталость «горцев».31

Как выясняется из текста, ислам рассматривается как объединяющее «горцев» начало, но только в деле борьбы с «российской администрацией, военным командованием и казаками».32 Авторы других учебников усматривают главную причину «непокорности» «народов, населявших горные районы Кавказа», в нежелании отказываться от «привычного для них жизненного уклада, в котором важнейшее место занимали набеги на окрестные территории»,33 приверженности «мусульманству» и массовом распространении «мюридизма».34

Культурная и политическая гетерогенность «народов Северного Кавказа» ассоциируется с «отсталостью». Кроме того, «горским народам» приписывается традиция проведения «систематических набегов [совершаемых] не только на Закавказье, но и на предгорья и равнины Северного Кавказа, где под влиянием России произошло оживление хозяйственной жизни».35 Эта практика объясняется дефицитом земли, необходимой для ведения скотоводства — «главного занятия в горах»,36  «примитивностью» земледелия37  и традицией работорговли, угона скота38 и т.п. На этом фоне любая политика и практика «России» на Северном Кавказе, будучи описана как «пришедшая в столкновение с интересами организаторов и участников набегов»,39  оказывается вполне легитимной и оправданной. И наконец, нормализации и легитимации политики России на Северном Кавказе способствует описание геополитической ситуации, вынуждающей «Россию» вести борьбу с «угрожающими господству России на Кавказе» «независимыми горскими племенами».40

1.2. «Борьба за независимость» и решение «национального вопроса» в СССР

В советских учебниках словосочетание «национально-освободительная борьба» имеет почти исключительно позитивный смысл. Все негативные последствия «самоопределения народов» списываются на «буржуазных националистов». В современной версии «национально-освободительное движение» ассоциируется с «осуществлением лозунга борьбы за создание национальных государств» и маркируется как «национализм».

В «национализме» обнаруживается как конструктивный заряд - «стремление [народа] к свободе, демократии, экономическому процветанию», так и деструктивный — «антиевропейские выступления» освобождающихся народов, «рост национальной нетерпимости и вражды», притеснение «народами, создавшими свои независимые государства, [своих] национальных меньшинств».41 Тут можно усмотреть перенос оценок событий, связанных с дезинтеграцией СССР, на события периода советизации.

В некоторых современных учебниках Россия (РСФСР) описана как единственный донор, за счет которого реализовалась «целенаправленно проводимая [в СССР] политика сближения наций»: «выравнивание уровня социально-экономического и культурного развития советских республик [происходило] за счет перекачивания туда материальных средств из РСФСР, а внутри нее — из великорусских областей в автономные образования».42  Можно допустить, что такая установка, будучи некритически воспринята, может служить источником претензий типа: «мы вам все построили, а вы нас не уважаете».

Анализируемый учебник сообщает о формировании после февральской революции 1917 г.43 «нескольких национальных правительств», среди них трех «закавказских», которыми «руководили представители местных социалистических партий, отрицательно настроенных по отношению к большевикам».44 Отказ сотрудничать с «большевиками» больше не рассматривается как «антинародная» позиция, а «утверждение «рабочее-крестьянских правительств» на территориях бывших национальных окраин» (после свержения «национальных правительств») излагается как результат «использования [большевиками] военной силы».45  Выставляемую авторами негативную оценку практик утверждения советской власти на «национальных окраинах» можно усмотреть в использовании кавычек.46  С их помощью советские «рабоче-крестьянские правительства», возникшие на «национальных окраинах», лишаются легитимности.

Так же, как и в советских учебниках, «объединение советских республик» в Союз (в 1922 году) рассматривается как «закономерное явление», но «закономерность» видится совершенно в другом. С одной стороны, объединение закономерно, так как полностью укладывалось в модель иерархических отношений в партии:

[Б]ольшевистский режим сформировался как однопартийный. Части одной и той же партии — ВКП(б) — руководили бывшими национальными окраинами. Партия была построена на жесткой дисциплине, подчинении низов верхам. По этой же схеме происходила и перестройка отношений между советскими республиками. По сути, союз государств стал калькой партийной организации.  В этом смысле предлагавшийся наркомом по делам национальностей И.В. Сталиным план «автономизации» был даже чем-то более «честным», чем реализованная в Договоре и Декларации о создании СССР идея В.И. Ленина о полном равноправии республик. Ведь федеративное на словах государство на деле было унитарным — суверенными правами субъекты союза фактически не обладали.47

Указание на большую «честность» И. Сталина - довольно распространенный прием артикуляции соответствующего внутрипартийного спора,48 он предполагает, что Ленин и Сталин были полностью солидарны в вопросах партийного строительства. Причина, по которой большинство членов Съезда, на котором принималось соответствующее решение, проголосовали за «ленинский» вариант, не обсуждается. У ученика складывается впечатление, что «большевики» были единогласны в своем стремлении построить Союз по модели единой партии, и вопрос лишь в том, кто был готов об этом «честно» заявить.49

С другой стороны, объединение «закономерно», так как «[В] союзном государстве объединились народы, которые на протяжении столетий были связаны общей исторической судьбой».50

Их прошлое было овеяно героическими подвигами в совместных сражениях с неприятелем. Тесно переплелись хозяйственные связи и культурные традиции народов. История давала им еще один шанс для продолжения строительства общего дома.51

СССР – одновременно и критикуемый партийный проект «большевиков» и «общий дом» для оказавшихся в нем «народов». (Метафора «общего дома» снабжает СССР как государственный проект однозначно позитивными коннотациями.) Двойственность оценки СССР возникает на стыке негативной оценки (некоторых) большевистских практик строительства «общего дома» (репрессии в отношении отдельных народов и т.п.) при общей позитивной оценке такого строительства. Основной порок советской «политики сближения наций» сегодня усматривается в том, что она пыталась (и не смогла) переломить «природу наций»:

Целенаправленно проводимая политика сближения наций приносила свои плоды главным образом в выравнивании уровня социально-экономического и культурного развития советских республик […]. Наблюдались и определенная интернализация различных сторон жизни советского общества, вплоть до увеличения числа смешанных браков.

И все же в целом нации упорно не желали «сливаться», утрачивать свою самостоятельность, идущие от предков традции и обычаи. Напротив, хозяйственный и культурный подъем союзных и автономных республик сопровождался дальнейшим ростом национального самосознания населявших их коренных народов, стремлением к реальному утверждению собственной национальной государственности и суверенитета. Это не могло не входить во все большее противоречие с формальным федерализмом. В результате трещина в фундаменте СССР, заложенная при его создании, с годами не только не затягивалась, а расширялась.52

По версии современных учебников, цементом, связавшим и удерживающим «социалистические нации» в Союзе, было не искреннее желание «народов» жить в «советской семье», а структурные характеристики и организационные принципы работы «партии нового типа». Советский федерализм рассматривается как фикция, сохранявшая свое влияние до тех пор, пока Коммунистическая партия не утратила способности сдерживать расширение «трещины в фундаменте СССР». При этом «реальное» утверждение «национальной государственности и суверенитета» ассоциируется с реализацией права «коренного народа». Природа «трещины» усматривается в фиктивности реализации этого права в СССР. Тот факт, что «коренные народы» как культурный и политический феномен являются производным от советской национальной политики, не принимается во внимание. Отождествление «национальной государственности и суверенитета» с реализацией права «коренного народа» создает базу для легитимации этноцентричной модели государственного устройства и этнонационализма как государственной идеологии.


Заключение

В центр представленного выше анализа была помещена категория «(наш) народ», присутствующая как в советских, так и в современных учебниках отечественной истории. В ходе анализа была обнаружена, с одной стороны, определенная преемственность в практиках использования этой категории. И в советском и в современном нарративе «народы» рассматриваются эссенциалистски: как самостоятельные субъекты истории, обладатели особых культур, судеб, интересов и прав. Неотъемлемое право «народов» на независимое существование и легитимность борьбы «народов» за «свободу» в обоих случаях не ставится под вопрос. С другой стороны, наблюдается существенное различие в практиках наполнения смыслом понятия «народ» (его «интересы», «свобода» и «независимость»).

В основу советского подхода заложено представление о классовом антагонизме, разделяющем «народы» («трудящиеся массы») и «эксплуататоров», и классовой солидарности, связывающей «народы» узами «братства». Конфликты и неприязнь между «народами» ассоциируются исключительно с происками «эксплуататоров» и их «пособников», которые в своем стремлении помешать «народам» объединиться в справедливой борьбе с классовым врагом, систематически разобщают и ссорят их. Успех соответствующих провокаций объясняется не глубинными различиями в культуре и/или интересах народов, а в их (народов) неспособности осознать объективно общие интересы (в строительстве социализма/коммунизма). Предполагается, что победа в борьбе с «эксплуататорами» и строительство «социалистических наций» автоматически снимает вопрос о «национальной розни» и «национальном гнете», означает обретение народом свободы и независимости.

В постсоветской версии «свобода народа» больше не определяется реализацией интернационального классового интереса и не ассоциируется с режимом «братства народов». Главным «интересом народа» становится потребность в сохранении и защите (от внешних посягательств) своей территории, культурного и исторического наследия. 

Если в советских учебниках, «национальная вражда» объяснялась наличием в обществе «эксплуататорских классов», заинтересованных в ее (вос)производстве, то в современных эта вражда становится имманентной отношениям между «народами». Если в советской версии «народы» были связаны «узами дружбы», то в современной подчеркивается склонность «народов» к исключению «чужих».

В современных учебниках борьба «народов» с колониальным гнетом за «освобождение», с одной стороны, справедлива, с другой, ассоциируется с насилием («ростом национальной нетерпимости и вражды»). Можно выдвинуть гипотезу, что двойственная оценка «борьбы за национальную независимость» способствует легитимации определенного видения распада СССР. С одной стороны, он оказывается естественным результатом советской национальной политики, в которой декларировалось, но, как предполагается, не было реализовано «право наций на самоопределение, вплоть до отделения». (Справедливость этого требования не оспаривается, и его реализация рассматривается как восстановление нарушенной справедливости.) С другой стороны,  «мы» («русские») оказываемся жертвами «национализма» «народов», «строящих новые национальные государства».

Можно спорить о том, был ли СССР (в тот или другой период своего существования) инвариантом российской империи, но очевидно, что в российских школьных учебниках не предпринимается попыток критически осмыслить опыт «освоения национальных окраин» и избавиться от патерналистского взгляда на «соседей». Российское и советское присутствие на территориях современных независимых государств рассматривается как благо для народов их населяющих. Для современных учебников характерна более активная артикуляция темы донорства России по отношению к другим республикам Союза. Соответственно, высказываемые «соседями» претензии не могут быть осмыслены как «справедливые», имеющие под собой какие-либо основания. Предполагается, что в споре о том, кто больше пострадал от советского режима, выигрывает Россия.

Опубликовано в: Мифы и конфликты на Южном Кавказе. Том 1. Инструментализация исторических нарративов / Ред. Оксана Карпенко, Джана Джавахишвили. International Alert, 2013. С. 136-166.


 

  1. «Главным сплачивающим звеном многонациональной российской империи было то, что все ее жители являлись подданными государя императора» (Н.В. Загладин (2005 г.). Указ. соч., стр. 367).
  2. О.В. Волобуев и др. (2004б). Указ. соч., стр. 10.
  3. А. Левандовский (2009 г.).  Указ. соч., стр. 158-159. Этот же автор пишет о том, что «внешнеполитические успехи России [в период правления Николая I] привели к сближению на антирусских позициях ведущие европейские державы» (Там же, стр. 160).
  4. О.В. Волобуев и др. (2004а). Указ. соч.; Н.В. Загладин (2005 г.). Указ. соч.; А.Левандовский (2009 г.). Указ. соч.;  А.Н. Сахаров и А.Н. Боханов (2011а). Указ. соч.
  5. Словосочетание «исторический миф» используется ими, чтобы сообщить о ложности негативной интерпретации и оценки событий, образующих общую сюжетную линию «расширения территории России». Все укладываемые в эту линию события рассматриваются как шаги в создании «многоэтнической и многоконфессиональной страны». Например, «Одной из особенностей России являлось то, что на протяжении веков она складывалась как многоэтническая и многоконфессиональная страна. В России жили православные, католики, протестанты, мусульмане, иудаисты, буддисты, а также люди, придерживавшиеся языческих верований. Для Российской империи было характерно различение граждан по религиозности, а не по национальности… Религиозные и этнические ограничения существовали в России, как и в других странах того времени. Однако представление о Российской  империи как о «тюрьме народов» является не более чем историческим мифом» (О.В. Волобуев и др. (2004а). Указ. соч., стр. 384).
  6. Н.В. Загладин (2005 г.). Указ. соч., стр. 367-368.
  7. О.В. Волобуев и др. (2004а). Указ. соч., стр. 384.
  8. Н.В. Загладин (2005 г.). Указ. соч., стр. 363.
  9. Различные «обширные территории, населенные народами с разными языками, религиями и культурами», описаны как «входящие» «в состав России», «присоединяемые» к ней и т.п. В учебнике Загладина (2005 г.): «… в XIV веке к России были присоединены Казанское и Астраханское ханства, ее власть признали Ногайская Орда и Башкирия […] Русские начали осваивать Поволжье, Приуралье, Северный Кавказ», «в начале XVII века […] расширение границ замедлилось, хотя заселение Сибири […] продолжалось», «после завершения наполеоновских войн по решению Венского конгресса 1815 г. к России была присоединена большая часть территории собственно Польши с Варшавой», «Швеция […] уступила ей Ижорскую землю, территорию современных Эстонии, Латвии, Финляндии», «В 1739 г. она [Россия] окончательно присоединила Азов и Запорожье. […] В результате войн с Турцией, Ираном, Кавказской войны с горскими народами […] к Российской империи были присоединены Чечня, Адыгея, Горный Дагестан, Сванетия, Грузия, Армения, Азербайджан (иначе говоря, Северный Кавказ и Закавказье), а также Бессарабия» (Там же, стр. 64-66).
  10. Там же, стр. 363.
  11. Там же, стр. 356.
  12. «Для народов колоний завоевания были катастрофой. Они сопровождались разрушениями, ограблением покоренных земель, стали причиной голода и эпидемий, уносивших жизни многих людей». (Там же, стр. 359). «Беднейшие, необразованные слои населения под руководством религиозных лидеров, части местной феодальной знати пытались отстоять или вернуть независимость. Они первыми принимали на себя удар колонизаторов, но, как правило, сопротивление оказывалось бесплодным. Выступления под лозунгами восстановления традиционного образа жизни, изгнания европейцев беспощадно подавлялись». (Там же, стр. 359)
  13. «Вопросы и задания: 1. Назовите пути превращения Российской империи в многонациональное государство […]» (Там же, стр. 370).
  14. Там же, стр. 370.
  15. «Россия не имела заморских колоний, подобно Англии или Франции. Земли, присоединенные в XIX веке (Польша, Финляндия, Средняя Азия), непосредственно примыкали к основной территории империи. Главной внешнеполитической задачей царского правительства являлось обеспечение стратегической безопасности на границах империи. Однако эта задача не сводилась только к обороне., она включала в себя проблему установления контроля над теми районами мира, которые признавались жизненно важными для России» (О.В. Волобуев и др. (2004б). Указ. соч., стр. 35).
  16. Например, «Россия издавна считала Балканы зоной своих интересов и осознавала ответственность за судьбу живших здесь православных народов» (Там же, стр. 38).
  17. Н.В. Загладин (2005 г.). Указ. соч., стр. 368.
  18. Там же, стр. 370.
  19. В частности, в учебнике Н.В. Загладина она ограничивается одним предложением: «В результате войн с Турцией, Ираном, Кавказской войны с горскими народами […] к Российской империи были присоединены Чечня, Адыгея, Горный Дагестан, Сванетия, Грузия, Армения, Азербайджан (иначе говоря, Северный Кавказ и Закавказье), а также Бессарабия» (Там же, стр. 64-66).
  20. Именно этот учебник будет использован как основной источник материала в данной части работы.
  21. О.В. Волобуев и др. (2004а). Указ. соч., стр. 340-344.
  22. Там же, стр. 339-354 (вместе с таблицей «Этнический состав населения России в конце XIX века).
  23. «Начало присоединению Закавказья положило подписание в 1783 г. Георгиевского трактата об установлении протектората России над восточно-грузинским царством Картли-Кахети» (Там же, стр. 340). «По Бухарестскому договору признавались права России на Грузию. В 1813 г. был заключен Гюлистанский мирный договор, по которому Иран признавал переход в состав России территории Дагестана, северного Азербайджана и восточной Грузии». (Там же, стр. 340). «В 1828 г. Иран, потерпев поражение в войне, по Туркманчайскому договору передал России Ереванское (восточная Армения) и Нахичеванское ханства. Этот мирный договор положил конец войнам между Россией и Ираном. В том же году началась война с Турцией, в результате которой по Адрианопольскому мирному договору к России отошли Черноморское побережье Кавказа от устья реки Кубани до Поти, Ахалцихская область (южные грузинские земли) и дельта Дуная» (Там же, стр. 340-341).
  24. Стремление «русских властей» «установить добрые отношения с местной знатью» (Там же, стр. 341) освещено нейтрально. «Около 30 тыс. грузинских помещиков получили дворянство и княжеские титулы. В Грузии и Азербайджане все земли, находившиеся в распоряжении местных помещиков ко времени присоединения к России, были объявлены их безусловным и наследственным владением, а крестьяне, жившие на них, - крепостными. Земли тех представителей местной знати, которые были настроены враждебно к России, подлежали конфискации и передаче в казну. За армянской церковью закреплялись ее земли вместе с жившими на них крестьянами. Благодаря этим мерам большинство представителей закавказской знати верой и правдой стали служить императорской России» (Там же, стр. 341).
  25. «Начало присоединению Закавказья положило подписание в1783 г. Георгиевского трактата об установлении протектората России над восточногрузинским царством Картли-Кахети. Россия принимала восточную Грузию под свое покровительство и обязывалась защищать ее во время войны. Однако это не спасло грузинские земли от губительных набегов соседнего Ирана. Уже к 1810 г., благодаря поддержке со стороны местного населения, Грузия и северный Азербайджан оказались под контролем русских войск» (Там же, стр. 340). Вопрос о том, почему российское «покровительство» и «обязательство защищать» «не спасло грузинские земли от губительных набегов соседнего Ирана», остается открытым.
  26. Там же, стр. 341.
  27. Там же, стр. 341.
  28. О языковых различиях «армян», «азербайджанцев», «грузин» XIX века речь не идет.
  29. Там же, стр..341-342.
  30. Категории «южный Кавказ», «восточный/западный Кавказ» не встречались.
  31. Из курса «Обществоведения» российские школьники должны усвоить, что «племя» - низшая стадия развития «этноса», наиболее далекая от его «высшей стадии» - «нации» (Карпенко Оксана. Обучение «национальным» различиям: «народ» в школьных учебниках обществоведения// Расизм в языке образования/ Под ред. Воронкова В., Карпенко О., Осипова А.СПб: 2008. С. 5-23; Karpenko, O. Teaching “national” differences: “narod” in Russian school textbooks // Paradoxes of Diversity in the Contemporary World: Discussions of ‘Culture’ and ‘Tolerance’ after the Soviet Union. Eds. Michele Rivkin-Fish and Elena Trubina. Washington, DC: Woodrow Wilson International Center for Scholars, 2010. 193-217.)
  32. «Постоянные конфликты на Северном Кавказе между российской администрацией, военным командованием и казаками с одной стороны и фактически независимыми горскими племенами с другой вылились в широкомасштабную Кавказскую войну. Горцы вели ее под знаменем газавата (священной войны против неверных). Руководил ею имам — духовный глава северокавказских мусульман. […] Прославленным вождем горцев стал третий по счету имим — Шамиль, который в течение 25 лет, до 1859 г., возглавлял образовавшееся на территории горного Дагестана и Чечни государство — имамат» (О.В. Волобуев и др. (2004а). Указ. соч., стр. 343).
  33. «Начало Кавказской войны. Мюридизм. Иначе обстояло дело на Северном Кавказе, который отделял Закавказье от России, препятствуя их слиянию в единое целое. Еще в начале XIX в. русским властям удалось заключить соглашение с осетинами и ингушами о присоединении их к России. Однако большая часть народов, населявших горные районы Кавказа, была настроена непримиримо: исповедуя мусульманство, горцы не желали покоряться “неверным”. К тому же подчинение России неизбежно вело к отказу от привычного для них жизненного уклала, в котором важнейшее место занимали набеги на окрестные территории. Горцы были опасными противниками; их отличали воинственность, племенная сплоченность, беззаветная преданность своим вождям — черты, в известной стемени связанные с родовым строем» (А. Левандовский (2009 г.).  Указ. соч., стр. 158).
  34. «… с конца 20-х гг. борьба на Северном Кавказе вступила в новую стадию: все большее распространение среди ряда горских народов (прежде всего в Чечне и в Дагестане) получает мюридизм. Сторонники этого движения —- мюриды — должны были строго соблюдать шариат, т.е. нормы жизни, которые предписывал ислам. Нарушение шариата влекло за собой самые серьезные наказания. В то же время мюриды становились воинами, беспрекословно подчиняющимися своим вождям и духовным наставникам, под руководством которых они должны были вести беспощадную борьбу с «неверными». Мюридизм сплачивал стихийное, разрозненное антирусское движение на Кавказе, превращая его в серьезную силу. (Там же, стр. 158-159)
  35. О.В. Волобуев и др. (2004а). Указ. соч., стр. 342.
  36. «Пригодной для обработки земли в горных районах было мало, равнинные же земли прочно удерживала за собой Россия. Стесненность в пастбищных угодьях (зимой горцы перегоняли скот в предгорья, на равнину) осложняла отношения между племенами, знатью, общинами и царской администрацией, а также казаками» (Там же, стр. 342).
  37. Там же.
  38. «Северный Кавказ в течение веков поставлял рабов на ближневосточные рынки. Захват пленников, скота, имущества был составной частью жизни горских народов» (Там же, стр. 342).
  39. Там же, стр. 342.
  40. «После присоединения Закавказья к России политическая ситуация существенно изменилась. Владения горских племен со всех сторон оказались окружены землями, вошедшими в состав Российской империи. Независимые горские племена, всегда готовые к вооруженным нападениям, угрожали господству России на Кавказе. Они представляли опасность для оседлого земледельческого населения Закавказья и русских областей. Среди горцев-мусульман особенно сильным было влияние Турции, которая могла использовать их в борьбе против России. Пытаясь обеспечить прочное обладание вновь присоединенными землями, царская администрация и военное командование начали продвижение вглубь горных районов, сопровождавшееся строительством дорог и крепостей. Горцы, в свою очередь, нападали на крепости и военные отряды» (Там же, стр. 342-343).
  41. «Начало XX века было отмечено ростом национального самосознания народов, находившихся в составе многоэтнических империй […]  Осуществление лозунга борьбы за создание национальных государств явилось для этих народов символом стремления к свободе, демократии, экономическому процветанию. В то же время национализм нес в себе и деструктивный заряд. Освободительное движение в странах Востока нередко приобретало форму антиевропейских выступлений. Национализм и расизм стали составной частью появившихся на Западе в XX веке человеконенавистнических идеологий, осуществление которых привело к насилию и войнам.» (О.В. Волобуев и др. (2004б). Указ. соч., стр.12). «В послевоенном [I мировая война] мире усилилось национальное движение. Эпоха империй в Европе и Азии закончилась, и на их развалинах возникали независимые национальные государства. […] Процесс подъема национального движения имел и свою оборотную сторону. Он приводил к росту национальной нетерпимости и вражды. Народы, создавшие свои независимые государства, сами нередко начинали притеснять национальные меньшинства. Так случилось, например, с украинцами и белорусами в Польше, с венграми в Румынии, с немцами в Чехословакии» (Там же, стр. 86-87).
  42. А.А. Левандовский и Ю.А. Щетинов (2004 г.). Указ. соч., стр. 185.
  43. Когда у «жителей национальных окраин» появилась возможность «сделать выбор между нахождением в составе единого государства, той или иной формой автономии или обретением государственного суверенитета» (О.В. Волобуев и др. (2004б). Указ. соч., стр. 76).
  44. Там же, стр. 78.
  45. Там же, стр. 78.
  46. Теперь закавыченными оказываются “рабочее-крестьянские правительства”. Этот же прием используется в советских учебниках, когда речь идет о «буржуазных “правительствах”» того же исторического периода.
  47. Там же, стр. 80. Другой вариант той же самой идеи: «С момента возникновения суверенные республики фактически сразу оказывались в рамках общего политического союза — уже в силу однотипности советской государственной системы и концентрации власти в руках единой большевистской партии (республиканские компартии изначально входили в РКП(б) на правах областных организаций)». (А.А. Левандовский и Ю.А. Щетинов (2004 г.). Указ. соч., стр. 182).
  48. В нескольких просмотренных мною учебниках (с разной степенью детализации) обсуждается этот вопрос. Например, «[В] сентябре 1922 г. комиссия ЦК РКП(б) с участием И.В. Сталина подготовила так называемый «план автономизации»: вхождение советских республик в состав РСФСР на правах автономий. Обосновывая его, Сталин не без резона указывал на показной, формальный характер независимости национальных республик, провозглашенных в то время, когда в огне Гражданской войны “нужно было демонстрировать либерализм Москвы в национальном вопросе”. Теперь же, считал он, надобность в этом политическом камуфляже отпала. Идею «автономизации» с большими или меньшими оговорками одобрили почти все коммунистические лидеры советских республик. Только члены ЦК компартии Грузии однозначно опровергли ее. {…} Этот тезис поддержал В.И. Ленин, расценивший затею с «автономизацией» политически ошибочной, никак не подходящей и для мирного времени. […] ЦК РКП(б) высказался за это [ленинское] предложение» (Там же, стр. 183).
  49. Само это наблюдение может быть интересно в контексте актуальной в России дискуссии о том, каким образом стоит изображать в школьном учебнике Сталина.
  50. О.В. Волобуев и др. (2004б). Указ. соч., стр. 80.
  51. Там же.
  52. А.А. Левандовский и Ю.А. Щетинов (2004 г.). Указ. соч., стр.185.